Дар. 101 часть

Виктор Мирошкин
Дар. 101 часть

Ранее - http://victormiroshkin.blogspot.ru/2016/07/100.html

Хорошо понимая, что даже у достаточно тренированного организма может закончиться ресурс, Фред уже чувствовал, что использует «резервное питание». Поэтому постоянно прикидывал - если он вдруг рухнет обезсиленным, то каково ему будет лежаться на конкретном метре пути. Ни одно из мелькающих перед глазами мест уютным не казалось.

А темнота неуклонно сгущалась, уменьшая область уверенного зрения. Сокращалась возможность найти приемлемую норку для спокойного ночлега. Лесные заросли всё больше напоминали темную непроходимую стену.

Голова побаливала и напрягать зрение было трудновато. Поэтому Фред не особо старался вглядываться в детали.

Постепенно глаза сами каким-то образом адаптировались к темноте, и Фреду даже казалось, что он достаточно хорошо видит, чтобы идти побыстрее. Включать фонарик или смотреть через ночной прицел винтовки Фред не хотел – это выглядело обременительным. Никаких дополнительных движений делать не было никакого желания. Сил хватало только на размеренное ковыляние на слабеющих ногах. И он ставил и ставил свои ходули, слегка раскачиваясь в такт шагам, обходя слишком густые кусты.

Неожиданно равновесие потерялось. Его немного повело в сторону, заставив присесть, даже почти упасть. Затем что-то уткнулось в плечо. Небо сверкнуло и погасло.

Фред замер в неустойчивости, на секунду-другую закрыл глаза и постарался удержаться от падения, и ему это удалось. Он тут же капризно выпрямился, открыл глаза и упрямо зашагал дальше. Почувствовал, что идти теперь стало значительно легче.

Совсем не удивившись ощущению легкости «второго дыхания», Фред поспешил воспользоваться подарком – ускорился. И тут же заметил среди деревьев светлый скалистый выступ с призывно темнеющим углублением.

Посчитав, что это и есть самое лучшее место для ночлега, коротко мысленно поблагодарил Судьбу за жалость к себе. Немедленно проник внутрь темного углубления и с размаху, играючи, рухнул на сухую мягкую подстилку, словно нарочно приготовленную для него внутри маленькой пещерки.

В норе лежать было очень приятно. Ничего не болело, стало совсем удивительно легко, и тяжелые мысли о трудностях передвижения мгновенно испарились. Посматривая на неровный низкий свод потолка из чистого светлого камня, Фред незаметно углубился в размышления о перспективах дальнейшей жизни. И испытал возвращение тяжести в теле. Словно от несильного, но объемного, сдавливания, возникшего то ли от вида тесных объемов пещерки, то ли от тесноты перспектив на будущее.

Охотник закрыл глаза и тут же увидел себя, словно в кино, идущим по краю берега реки. Причем ясность картинки для глубокого вечера и легкость в теле показались ужасно неправдоподобными. Фред пропустил эту несуразность и полностью увлекся необычностью происходящего на его глазах – к нему шел отец с грудой каких-то грязных тряпок на плече.

Совершенно не ожидая увидеть здесь отца, Фред остолбенел и тупо смотрел на его приближение.

А отец смотрел только на воду и как будто не видел сына. Шёл медленно, уверенно, по-хозяйски всматриваясь в реку.

Вскоре Фред рассмотрел, что на плече у отца рыбацкие сети. «Обалдеть», - подумал Фред, - «Никогда не думал, что он увлекается рыбалкой. Скорее наоборот. И как его сюда занесло? Может, это не он?».

В то же мгновение Фреда пронзил вопрос: «А я –то что здесь делаю?». Он стал осматриваться и почти сразу же понял, что находится у знакомой реки, а где-то рядом должен быть сарайчик индейского рыбака. «Неужели дошел?!», - подумал с радостью Фред, одновременно помня то, что лежит в пещерке. Нисколько не смутился от такой раздвоенности тела. Сообразил, что спит и видит сон про отца.

«Индейский рыбацкий сарайчик – это его потайное местечко?», - догадка показалась не очень несуразной, но захотелось проснуться, открыть глаза, встать, выйти наружу и проверить свое местоположение.

Выполнить желание почему-то не удалось. Вместо этого он продолжал видеть себя стоящим на берегу всё той же реки, и не мог оторвать взгляд от приближающегося отца.

Не смирившись со своим вынужденным положением прикованного к месту, почему-то переживая за свой внешний вид, Фред оглянулся - отчего-то захотелось спрятаться. Но тут же удивился своей глупости.

Снова посмотрел вперед и вдруг не обнаружил никого перед собой. Растерявшись, снова быстро оглянулся, ожидая самого худшего.

Так и есть - отец уже прошел мимо него и теперь спокойно удалялся, так и не заметив сына.

Фред жутко обиделся, но подать голос или бежать вслед не торопился. «Вот так всегда», - подумал он почти с ненавистью, - «Никого не видит вокруг себя. Вечно что-то ловит никому не понятное. Ученый хренов».

В тот же момент отец медленно оглянулся и поманил его пальцем к себе, словно маленького. Рука отца как будто приблизилась к лицу Фреда. Размеренное движение указательного пальца повторялось и повторялось, обижая каждым движением.

Фред упрямо оставался стоять на месте, не в силах отвести взгляд от равнодушных холодных глаз отца. И сопротивлялся злости на зовущий палец.

Показалось, что они очень долго так смотрели друг на друга.

Внезапно Фред отвернулся, чтобы зачем-то поправить рюкзак на спине и снять с плеча винтовку. Когда он снова перевел взгляд на отца, его на прежнем месте не оказалось. Только маленькая фигурка напоминала далеко ушедшего рыбака, преследовать которого показалось совершенно безполезным занятием.

«Только отвлекает», - без злости подумал Фред про отца, - «А мне ведь еще надо найти…».

В этом месте мысль охотника на некоторое время уперлась в стену полной забывчивости. Сети на плече отца не давали покоя, сильно отвлекая от каких-либо размышлений. Захотелось немедленно уйти с открытого места, оторваться от неприятного влияния образа уходящей фигуры.

Фред поискал глазами проход в стене густых кустов, но не обнаружил его и решительно двинулся вдоль берега...

А ночь вступала в свои права уверенно и спокойно, растекаясь сумеречным туманом. Усталые тела людей требовали регенерации. И по сигналу ночи гормоны принялись отключать разум от тел, усыплять дурманом сладких обещаний мягкого покоя и безмятежности, приглашая в чудеса снов. А сопротивляющиеся этому сладкому дурману взбадривали себя разными способами, цеплялись за уже прошедший день, продлевали присутствие в яви.

Одним из сопротивляющихся сну был сейчас шаман Аванигижиг, который попивал крепкий травяной чай и размышлял о жизни в прошедший день. Не менее тридцати минут тому назад он закончил разговор с вождем, добродушным гигантом по имени Молимо. И старику было о чем подумать. Ведь честный Молимо, требовательный к себе и ко всем своим родным, поделился опасением, что собственный сын недостаточно добр к людям, хотя и смел, рассудителен, сдержан и очень умел для своего возраста.

Анализируя услышанное от Молимо, Аванигижиг некоторое время склонялся к мысли, что Молимо правильно всё понимает. А своим не совсем положительным отзывом о прохождении части испытания воина, Молимо хочет заставить Охкамгейча не расслабляться, не останавливаться на достигнутом. Чтобы мальчик не почувствовал себя сильнее, чем есть на самом деле. Чтобы поработал над собой еще больше.

Однако затем к Аванигижигу пришло понимание, что Молимо при этом не замечает, как со своим усиленным критическим подходом становится в положение слишком сурового отца, угнетающего сына придирчивым непониманием. Ведет тем самым Охкамгейча к неуверенности в себе.

Аванигижига не огорчали выводы вождя, сверхстрогого экзаменатора. Просто была интересна возникшая ситуация. Старый шаман прекрасно понимал, что такой отец, как Молимо, хочет сыну только добра и старается всячески помочь ему стать достойным продолжением отца.

Еще немного поразмышляв, Аванигижиг нащупал очередную интересную мысль, - «Наверное, помня о своих собственных недостатках, Молимо непроизвольно обращает особо пристальное внимание на проявление похожих неприятных черт характера в сыне. Словно это наследственное проклятие», - думал Аванигижиг, сидя со строгим, задумчивым лицом, но в Душе широко улыбался – его забавляло, что добряк Молимо мучается недостаточной любовью к людям.

Аванигижиг хорошо помнил собственные переживания при воспитании своего сына и уже знал, к чему приводит неправильное воздействие воспитателя. В отличие от Молимо, идущего пока наощупь по тропе активного взращивания новой жизни. «Хотя в воспитании участвуют все, кому не лень, в первую очередь именно молодого отца впереди ждут разные удивления от падения на голову созревших плодов собственного творческого садоводства», - мысленно пошутил старый шаман, решив на возникший случай придумать красивую притчу-подсказку для Молимо.

Для начала Аванигижиг снова прокрутил в голове доводы «молодого отца» в защиту мнения о недостаточности добра к людям у Охкамгейча…

Молимо расстроило то обстоятельство, что мальчик запер гостя на неопределенное время без помощи и питания. Ожидая скорое появление отца, Охкамгейч упустил из вида страдания гостя. Обычно немногословный Молимо от огорчения целых три минуты подбирал разные слова для объяснения своего восприятия поступка Охкамгейча. Описывал по телефону своё первое впечатление от увиденного плачевного состояния гостя, закрытого в «комнате тяжелых болезней» даже без одеяла. Добродушный Молимо мучился, что и сам своей невнимательностью приложил руку к такому несчастному положению гостя. То есть Молимо одновременно стыдился и за себя, и за сына. Они оба проявили опасное невнимание к гостю.

«Ты же знаешь, все поступки ребенка правильные. Надо только отдавать ему свое тепло, быть рядом», - такими словами Аванигижиг тогда отозвался на тревогу Молимо, пытаясь подтолкнуть расстроенного вождя на неспешные всесторонние размышления. Но сейчас это утверждение не выглядело верно понятым.

Старый шаман был очень образованным и начитанным человеком, чтобы уметь судить обо всем с разных сторон, и ему это нравилось делать. Оставив на время затею с притчей, он продолжил размышления о возникшей ситуации, - «Конечно, с точки зрения моего народа ребенок всегда прав. Это его жизнь, его понимание правил. И надо только своим примером указывать наилучший путь ребенку, который обязательно захочет сделать так, как от него ожидают. Однако, чего мы-то ждали от него?», - на этом мыслительный процесс замер на несколько секунд.

«Самостоятельности в поведении и разумности в действиях...», - снова потекли мысли, - «А ведь мальчишка действительно поступил правильно – раненый человек должен вызывать больше опасений, чем полностью здоровый. Хотя бы по причине возможной неадекватности. Как ни странно, но без опаски кидаться на помощь всякому побитому не всегда совсем правильно. Можно в благодарность получить удар слепой ярости или мести… Хотя, одеяло можно было бы и дать… и покормить… Может, Охкамгейч просто не успел?».

Почувствовав, что больше об этом размышлять не стоит, Аванигижиг заглянул в кружку – чай заканчивался. И старый шаман решил немедленно лечь спать, если сейчас же в голову не придет сюжет для новой притчи или не вспомнится уже готовый рассказ для Молимо. «Дай Бог, чтобы вождь сам завтра додумался до выводов, добытых только что моими собственными ночными размышлениями», - заклинанием прозвучало в его голове, - «И никаких шпаргалок», - приказал себе шаман, давно уже избегающий давать прямые советы вождю, а также, по возможности, и другим спрашивающим совета...

Пока Аванигижиг придумывал притчу для Молимо, тот тоже не спал. Считая свою миссию в прошедшем дне выполненной, вождь отправился в гости к родным Духам вместе с уже приехавшими двумя соплеменниками. Несмотря на их усталость и наступившую ночь. Сына оставил в доме.

По дороге к скале, Молимо подумывал о том, что Охкамгейч уже спокойно спит в это время, уверенный в себе и довольный своими успехами. Молимо с удовлетворением и гордостью вспоминал отчет сына о проживании в одиночестве.

Но Молимо ошибался насчет сна сына – парню нравилась абсолютно самостоятельная жизнь. И, не сообщив отцу, не изменяя своему обычному распорядку здесь, Охкамгейч привычно отправился в ночной дозор со своими волками, намереваясь при любой погоде лечь поспать с ними в лесу до первых лучей солнца. Охкамгейч шел туда, куда его тянуло. А в эту ночь его позвало особое место проживания старых лесных Духов, «которые не приходили сами».

В той части безкрайнего леса не было ничего особо заметно-примечательного, кроме факта полного отсутствия человека. Однако недавно туда дважды прилетал вертолет, о чем записал «компьютер, круглосуточно смотрящий в небо».

Охкамгейч, конечно, рассказал вечером отцу про появление вертолетов. Как и обо всех других замеченных событиях. Но у отца тревоги и интереса вертолеты не вызвали. А вот парню это показалось интересным. И сейчас его почему-то сильно тянуло пройтись немного в ту сторону и посмотреть – не появились ли какие-либо заметные изменения в тех местах.

Ночная прогулка с волками и ощущения следопыта приятно щекотали ожиданием неведомых встреч и открытий. Мальчик Охкамгейч не смог устоять перед искушением исследователя.  

Продолжение - http://victormiroshkin.blogspot.ru/2016/07/102.html