Дар. 96 часть

Виктор Мирошкин
Дар. 96 часть

Ранее - http://victormiroshkin.blogspot.ru/2016/06/95.html

Собираясь опереться на винтовку, как на посох, чтобы встать, Фред поставил ее на приклад рядом с собой. Но замер на половине движения, опустил голову и обмяк, держась за оружие рукой, как за палку. Устало прикрыл глаза. Прислушался ко всё еще слышимым звукам улетающего вертолета.

«Превосходно. Это просто подарок какой-то», - без энтузиазма подумал раненый охотник, - «Кажется, Генри становится совершенно непредсказуемым. Может это ловушка? Отослал машину, а сам остался в засаде?».

Брезгливо скривившиеся губы охотника обозначили невероятность такого сценария. Ощущение опасности стало быстро растворяться вместе с последними гаснущими звуками рокота винтов. И от наступающего нервного облегчения Фред стал погружаться в какое-то благодушие. Чуть было не позволил себе совсем отключиться.

Выпавшая из ослабевшей руки винтовка больно вдарила мушкой по голове и вернула в явь.

Фред без злости посмотрел на свое оружие, лежащее перед ним, потер ушибленное место, подумав, - «Черт, моя голова, похоже, притягивает все удары Судьбы».

Что-то внутри него ухмыльнулось, - «Никогда не надо даже пытаться снимать каску».

Смешные мысли, однако, совсем не рассмешили.

Как только звук вертолета стал совсем не слышен, раненый, не теряя осторожности, выглянул из-за дерева. Потом с трудом развернулся и осмотрелся с другой стороны ствола. Только убедившись, что никого поблизости нет, принялся копаться в рюкзаке, зажатом между ног. Первым делом нашел средства от комаров, мух и прочих летающих кровососов. Щедро обрызгал себя с головы до ног. Почему-то ранее это сделать не пришло в голову из-за торопливого отступления с места поражения. Затем, перебрав всё содержимое, Фред оставил в рюкзаке только то, что не намекало на армейский источник или на компанию Генри Вилдинга. Отбракованное прикопал под соседним кустом и тут же присел на корточки, задумавшись.

Предстояло добраться до индейского дома в лесу и там как-то объяснить свое нынешнее состояние. Пока что в голову не приходило ничего вразумительного.

Посмотрел на небо, оценивая положение солнца, и пришел к выводу, что до темноты преодолеть всё расстояние точно не получится. Лицо его недовольно скривилось - ночевать в лесу в положении изможденного и слабого человека совсем не хотелось. Это было крайне небезопасно. Трудности показались непреодолимыми. Однако эта невозможность вдруг придала Фреду Слейтеру дополнительную решимость выйти и здесь победителем. Даже голова стала поменьше болеть и заметно прояснилась.

«Руки-ноги целы, глаза видят, остальное перетерплю», - словно вызывая невидимого противника на соревнование, Фред мысленно заставил себя еще больше собраться с силами. Он умел превращаться в непреклонного бойца.

Встал и потоптался на месте, осторожно покрутил головой, повел плечами и размял руки, оценивая состояние организма. Понял, что голова будет болеть и постоянно кружиться. Но перебарщивать с лекарствами был не намерен, опасаясь неожиданных реакций. Уверенности в правильности такого решения не было, и Фред мысленно допустил прием лекарств по мере абсолютной необходимости.

Нести на спине рюкзак оказалось совсем невозможно из-за раны. Вытащив пачку галет и распечатав ее, сунул в карман куртки. Проверил флягу с водой на поясе. Одел рюкзак на грудь. Это было тоже болезненно, но меньше, чем на спине. Винтовку взял в правую руку, а другой рукой выцепил галету из пачки в кармане и, покусывая ее, осторожно побрел в нужном направлении, совершенно не опасаясь заблудиться. Фред почему-то был уверен в том, что хорошо помнит путь и обязательно выйдет туда, куда надо. Заранее думать о ночлеге не стал, отдавшись в этом вопросе воле случая, надеясь встретить подходящее укрытие.

Через некоторое время вполне равномерной ходьбы Фред притерпелся к неудобствам и боли, стал постепенно настраиваться на слегка философское настроение. Всплывающие из памяти прежние деловые планы, резко отсеченные выстрелом Генри Вилдинга, уже выглядели не так, как прежде. Собственные сотрудники стали казаться почти совершенно чужими, пустыми и даже ненужными, противными. Только красотка Лиза, преданно караулящая покой мистера Вилдинга у дверей хозяина, вспоминалась привлекательной. Но теперь и она выглядела только обычной девушкой, слабой и … немного глупой. Фреду даже показалось, что он начинает понимать Лизу глубже, чем она сама понимает себя. Это ощущение было мимолетным и не превратилось в осознанное умозаключение. Вспомнились для сравнения другие секретарши мистера Вилдинга из офисов в разных городах, но они выглядели сейчас в воспоминаниях не лучше Лизы.

Плавно Фред перешел в мыслях на себя. И отчетливо почувствовал нарастающую неприятную пустоту вокруг. Подумал, - «Странное ощущение. Я потерял работу, а при этом кажется… словно наоборот нашел… не знаю что, но определенно нашел. Нет, бред… но интересно. И… похоже… мои желания странным образом исполняются самым бредовым образом – захотел похозяйничать в этом необычном домике и теперь оказался прикован к нему… Дежавю…», - Фреду неожиданно показалось, что сегодняшние мысли уже посещали его поврежденную голову в госпитале после дурацкого ранения, поставившего крест на военной карьере, - «И жамэвю одновременно».

При последней мысли Фред чуть не упал, споткнувшись о корень – на мгновение потерял внимание к пути, искренне удивившись тому, что употребил слово «жамэвю», которое, кажется, не знал и уж точно не помнил. К тому же было совершенно понятно значение этого слова - внезапно наступающее ощущение того, что хорошо знакомый человек кажется совершенно неизвестным или необычным.

«Как это мило… я схожу с ума…», - снова ухмыльнулось что-то внутри раненой головы, заставив остановиться и посмотреть на небо, - «Хорошо, что еще светло…».

А в это время в пункте назначения, в «лесном дворце», кое-что изменилось. Случилось то, чего Фред Слейтер не предусмотрел – к индейскому мальчику прибыло новое подкрепление в лице его отца, огромного воина по имени Молимо.

Вождь уже успел пройтись вдоль реки в поисках пропавшего гостя, но, естественно, никого не нашел. Однако отметил дерево, на котором мог приплыть гость. Молимо безоговорочно верил Аванигижигу и не сомневался в деталях правдивого рассказа шамана. Там же у реки обратил внимание на следы двух мужчин. Всё сходилось. Одни следы были незнакомы, зато вторые указывали на гостя. Стало понятно, что гость жив, хотя и не совсем цел, судя по короткому следу волочения. По предположениям Молимо, гость и незнакомец отправились вместе по направлению к дому и тоже направился туда же.

Несмотря на желание найти гостя, Молимо отлично помнил и о том, что его собственный сын проходит здесь важную часть инициации, которую нельзя нарушать. Как справедливый вождь своего племени, Молимо не делал различия в этом вопросе между сыном и любым другим мальчиком. Даже наоборот, был более строг и придирчив к сыну. Поэтому не побежал сразу же обниматься с ним, а сначала быстро и внимательно обошел окрестности и особые места, проверяя их состояние.

Вождю пока нравилось, что нигде не было даже намеков на неправильное отношение к лесу, к Духам, зато чувствовалось незримое присутствие человека-хранителя.

Затем на очереди была проверка самого дома и подходов к нему. Молимо тщательно осматривал всё, что мог, отмечая любые следы, и в связи с этим выстраивал в голове цепочки возможных событий, произошедших здесь.

Привычно соблюдая осторожность, Молимо старался быть незамеченным, вел себя практически по-боевому. А лошадей он с самого начала оставил в конюшне у окончания тропы, метров за триста до подхода к главному «дворцу». Эта конюшня находилась внутри скромного строения, которое было почти точной копией всех перевалочных пунктов для ночевки гостей при туристических переходах, которые организовывали индейцы. В строении такого же типа Молимо и Энтони Грибо ночевали накануне. Мало кто знал, что этот индейский туристический маршрут был особенным, и не все спутники индейцев, доходившие до конца этой особой тропы, попадали затем в шикарные апартаменты «лесного дворца». Большинство туристов на ночлег принимал простой сарай в конце тропы. Там сейчас и остались две лошади.

Приближаясь к едва выделяющейся на фоне кустов калитке, вождь почувствовал внимание к себе из леса, но не подал вида, а отклонился в сторону и углубился в лесные заросли. Посчитав, что нашел место, где можно прикрыть спину, резко обернулся и выхватил пистолет. Однако никого не увидел и медленно пошел обратно к калитке.

Миновав очередной куст, краем глаза увидел прячущуюся в зарослях высокой травы тройку огромных волков и остановился. Но голову в их сторону не повернул, искоса наблюдая за поведением грозных хищников.

Волки, как бы нехотя, поджав хвосты и чуть приседая, стали приближаться.

Молимо не шевелился. С суровым лицом наблюдал, как животные изредка смешно пошлепывают передними лапами по земле. Было хорошо заметно, что волки как бы улыбаются. При этом их уши ложились и оттягивались назад.

Вскоре опасные животные приблизились совсем близко и стали тыкаться мордами в крепкие, неподвижные ноги Молимо. Иногда даже слегка прикусывали мокасины.

Насладившись покорностью, гигант слегка потрепал каждого по холке.

И животные тут же преобразились – упав на траву, они, как по команде, почти одновременно перевернулись на спину, а затем упали на бок и замерли, поглядывая на Молимо.

Вождь спокойно зашагал к калитке. Волки встали и поплелись за ним, соблюдая дистанцию.

Едва Молимо подошел к кустистой изгороди и протянул руку к звонку, как дверца распахнулась, и он увидел своего сына, спокойно стоящего с очень серьезным лицом воина. Чуть в стороне от него держался еще один волк.

- Приветствую Великого вождя моего племени! – приложив руку к груди, отчетливо и с пафосом проговорил по-индейски Охкамгейч и отступил на шаг в сторону, приглашая войти.

- Здравствуй, сын, - коротко и сухо откликнулся вождь и почти надменно прошагал мимо, уверенно направляясь к тотемному столбу.

Было не понятно – обращение «сын» сказано от отца к сыну или от вождя к члену племени. Однако Охкамгейч принял такую встречу как хороший знак, потому что лицо отца не выражало гнев. Молодой воин быстро закрыл калитку и отправился следом за вождем с заметным чувством гордости за себя и сильного отца, ожидая момент, когда можно будет похвалиться пленением фальшивого индейца.

Молимо дошел до определенного места напротив тотемного столба и замер, ожидая подхода сына.

Охкамгейч встал рядом.

Вождь нараспев произнес длинную молитву, смысл которой можно определить, как приветствие, направленное к Предкам и Духам. Пожелал им и себе сил, поблагодарил за свою жизнь и жизнь своего племени, за поддержку во всех праведных делах. А также были добрые слова, обращенные к небесам и ко всему Космосу. Изредка Охкамгейч как бы поддакивал и кивал. А в конце традиционного жреческого акта единения с Предками и Духами Молимо положил около столба заранее приготовленные соплеменниками из поселения небольшие дары в виде выпечки и зерен разных растений.

Только после этого Молимо немного потеплел и слегка улыбнулся сыну. Конечно, как любой отец, он был безмерно рад встрече после долгих дней разлуки, но одновременно ему была знакома наука воспитания сына мужчиной и воином.

- Ты забыл, как встречают вождя? – вопрос был задан очень серьезным и грозным тоном, но Охкамгейч знал своего отца, поэтому почувствовал скрытую иронию в его словах.

- Я просто ожидаю команду к трапезе, отец, - тон Охкамгейча был тоже строг, но женский тембр еще не сломавшегося голоса никак не соответствовал грозному виду мальчика.

И Молимо невольно улыбнулся.

- Веди к столу, сын… мой.

Выяснение судьбы гостя пока откладывалось. Молимо и так догадался по найденным следам, что гость здесь. Вождь ожидал добровольного доклада от сына на этот счет.

Продолжение - http://victormiroshkin.blogspot.ru/2016/06/97.html